- В ближайшее время США не станут применять атомное оружие по двум причинам: в связи с малым его количеством, которое не может решить исход войны ( к середине 1946 года США имели 9 бомб, в 1947 году - 13, в 1948 году - 56 ), и из боязни вступления советских вооруженных сил в Европу, где они найдут мощную поддержку сильных коммунистических партий, имеющих опыт партизанской войны с немцами и большое влияние в своих странах.
- Когда СССР изготовит свои первые атомные бомбы, американцы накопят их в большом количестве. Для достижения ядерного паритета, нам придется догонять США, что потребует более мощной ядерной индустрии и лучшего качества ядерного оружия.
- У нас нет и в ближайшее время не будет средств доставки атомных бомб на территорию США.
Эти и ряд менее значительных обстоятельств требовали быстрых и решительных мер для защиты государства и народа:
- Создания собственной ядерной индустрии и атомного оружия.
- Разработки и производства средств доставки атомного оружия на территорию США, прежде всего ракет.
- Создание вокруг Москвы и других важнейших объектов и зон надежной противовоздушной обороны (ПВО), включая ракетные и радарные комплексы.
- Замены старых винтомоторных самолетов новыми с реактивными двигателями, особенно самолетов-перехватчиков, скорость и высоту полета которых следовало значительно увеличить.
Главным из всех мероприятий было создание атомного оружия, как самого убедительного аргумента нашего могущества.
В середине августа 1945 года Сталин провел совещание с Курчатовым и Ванниковым по вопросам производства ядерного оружия, а 20 августа, через две недели после Хиросимы, Государственный Комитет Обороны принял постановление о создании при ГКО специального Комитета для руководства работами по использованию атомной энергии. В Комитет входили: Л. П. Берия (председатель), Г. М. Ма- ленков, Н. А. Вознесенский, Б. Л. Ванников, А. П. Завенягин, И. В. Курчатов, П. Л. Капица, В. А. Махнев, М. Г. Первухин.
Кроме Комитета ГКО, было учреждено Первое Главное управление при Совнаркоме СССР, его возглавили Ванников и Завенягин. ПГУ являлось исполнительным органом Спецкомитета, оно занималось проектированием и изготовлением оборудования и рядом других работ. Берия контролировал и направлял работу ПГУ.
Руководитель Комитета Берия Лаврентий Павлович родился в 1899 году в Грузии. С 1921 года работает в ЧК. В 1931 году - первый секретарь ВКЩб) Грузии. С 1938 года Народный комиссар внутренних дел СССР, Член Политбюро ЦК ВКП(б), заместитель Председателя Совнаркома СССР, Маршал Советского Союза.
В 1940 году строительные организации НКВД выполняли 13% всех строительных работ в СССР. Под руководством Берии построены прокатные станы, доменные печи, угольные шахты и многое другое. НКВД вел в стране широкую и разнообразную деятельность:
- Охрана государственных границ Советского Союза.
- Охрана объектов оборонного и другого назначения внутри страны.
- Пожарная охрана и помощь при стихийных бедствиях.
- Строительство военных и гражданских сооружений: дорог, мостов, аэродромов, оборонительных сооружений и т. под..
- Разведка и контрразведка.
- Обеспечение паспортного режима и других режимных мероприятий.
- Содержание собственных конструкторских бюро и специальных производств.
- Борьба с правонарушениями, их профилактика и содержание мест заключения.
- Войсковые формирования НКВД воевали с немцами, обороняя Москву, Сталинград, Брестскую крепость и другие рубежи.
Участие органов и войск НКВД в строительстве ядерной индустрии СССР было весьма велико. Как руководитель Комитета Л. П. Берия полностью оправдал доверие Сталина. Он вдумчиво подбирал руководителей строящихся предприятий, с огромной энергией управлял непомерно сложным новым направлением оборонной промышленности, вникал во все трудности, оказывал поддержку, он был всюду.
Научный руководитель Игорь Васильевич Курчатов работал в тесном контакте с Берией. Вдвоем они осуществляли полноценное, активное руководство созданием атомного оружия. Оба пользовались непререкаемым авторитетом, один - среди руководителей, другой -среди ученых. Это было очень важно, ибо многие сложные вопросы требовалось решать немедленно, время было дороже всего.
Для строительства атомной индустрии впервые были созданы особые условия. Финансирование отрасли шло через Госбанк СССР (а не через Промбанк, как обычно) по фактической стоимости работ (а не по сметам). Госплан беспрепятственно обеспечивал объекты всеми видами материалов, оборудования, приборов, причем, все они должны были быть советского производства, чтобы исключить даже малейшую зависимость от иностранных поставок. Для нужд строительства и промышленности беспрекословно выделялась рабочая сила, армейские строительные подразделения, войска НКВД, специалисты и рабочие различных Наркоматов, заключенные, причем последним за превышение норм выработки сокращали срок заключения. Заключенных в основном использовали на земляных работах, строительстве дорог, строительстве временного и капитального жилищного фонда.
Строили города и поселки городского типа со всеми видами удобств, со школами, медицинскими центрами, стадионами, кинотеатрами и т. под. В городах при крупных объектах селились десятки тысяч человек. Заработная плата всем категориям работников была существенно увеличена, налажено хорошее снабжение продуктами питания, выдаваемых до 1947 года по карточкам повышенной категории.
Объекты и населенные пункты при них окружали пограничной полосой с очень строгим пропускным режимом, все работы на объектах велись в строжайшем секрете.
Советы депутатов трудящихся на крупных объектах избирались не во всех случаях. Их функцию брал на себя Парторг ЦК ВКП(б). Он подбирался из числа наиболее крупных специалистов и организаторов народного хозяйства. Парторг ЦК был наделен очень широкими полномочиями, в том числе правом обращаться в ЦК ВКП(б) по кадровым, организационным и иным вопросам, минуя все промежуточные партийные органы, в том числе обкомы ВКП(б). Будучи первым лицом на строительстве, он осуществлял свою деятельность совместно с директором строящегося предприятия, начальником строительства и другими руководителями. Парторг ЦК нес личную ответственность за темпы строительства, своевременный ввод объекта и качество его продукции, за благоприятное состояние социальной сферы, соблюдение законности и многое другое.
С самого начала работы по овладению атомной энергией охва-тывали все перспективные направления. Против этого выступил П. Л. Капица, обратившись непосредственно к Сталину. Он считал, что сначала надо найти наиболее дешевый путь к атомной бомбе и идти этим путем. 25 января 1946 года Сталин вызвал Курчатова и пояснил, что работы следует вести широко с русским размахом, не тратя время на поиски более дешевых путей. Надо создать бомбу как можно скорее, продвигая все перспективные направления, не считая экономию средств главной задачей.
В 1946 году ассигнования на науку были увеличены втрое по сравнению с 1945 годом. В 1947 и 1949 годах Совет министров и лично Сталин давали поручения ученым кибернетикам, математикам и электронщикам о разработке ЭВМ - электронно-вычислительных машин. Эти задания были с честью выполнены. Советская ядерная наука с начала 50-х годов была обеспечена ЭВМ, а в 1952 году введена самая крупная и совершенная электронно-вычислительная система БЭСМ. Аналогичная американская система 1ВМ-701 была введена двумя годами позже.
Сталин оказался прав, настаивая на широком развертывании атомной индустрии. Помимо сокращения сроков создания атомного оружия при этом решались важные народнохозяйственные задачи: - Быстро развивались ключевые отрасли науки и техники на самом высоком современном уровне.
- Росло число ученых и специалистов различных квалификаций. химиков, физиков, металлургов, электронщиков, машиностроителей и многих других. ВУЗы страны расширили выпуск специалистов по атомной тематике.
- Широкий набор ядерных технологий вызвал всеобщий подъем промышленности СССР. Были освоены новые виды продукции: разнообразные типы нержавеющих сталей и изделия из них, сложные высокоточные приборы, ЭВМ, автоматические системы управления и многое другое.
Помимо ядерных объектов, строились многочисленные вспомогательные сооружения, электростанции и т. под. Сотни тысяч строителей, инженеров, конструкторов, ученых принялись за новое дело поистине с русским размахом.
Осенью 1946 года завод выпустил незначительное количество урана, в дальнейшем производство было увеличено. В первую очередь ураном обеспечивали исследовательский реактор Курчатова.
Осень 1946 года Курчатов и его сотрудники сооружали из блоков графита и урановых стержней различные модели реактора, проводя многочисленные эксперименты. Определили размеры активной зоны реактора, в которой размещены урановые стержни, ее радиус оказался близким к 3 метрам. Всего для реактора понадобилось около 500 тонн графита и 50 тонн урана. Реактор был снабжен тремя стержнями управления мощностью и каналом для размещения множества приборов и образцов различных материалов для их радиоактивного облучения.
Кладку реактора, особенно ее последних слоев, вели очень осторожно, исследуя поведение реактора после каждого очередного слоя. Всех лишних людей Курчатов удалил, оставив несколько самых необходимых сотрудников. Наконец, 25 декабря 1946 года, когда приподняли кадмиевые стержни, счетчики нейтронов, снабженные громкоговорителями, вместо отдельных щелчков выдали громкий, ровный гул. Было 6 часов вечера, в Европе заработал первый ядерный реактор. Постепенно Курчатов поднял мощность до расчетной величины - 100 ватт. Он был в восторге, сбылась давняя мечта, проделан научный и организационный труд исключительной сложности и важности, где на каждом шагу требовались усилия, упорство и гениальное предвидение как завтрашнего дня, так и конечной цели. Успех! Как он ждал его и верил, что он непременно придет. И он был бесконечно рад, что оп- равдал доверие Сталина, ученых коллег, своих соратников по труду тяжкому, опасному, но бесконечно притягательному... Сотрудники поздравили его с замечательным успехом, а сам Курчатов произнес самую простую и емкую фразу: "Атомная энергия теперь подчинена воле советского человека." Путь к промышленным реакторам, а через них к плутониевой бомбе был открыт.
В начале 1947 года к реактору Ф-1 добавили еще несколько слоев кладки, увеличив его мощность вдвое. При ограниченном времени работы реактор мог развивать мощность в несколько киловатт. В таких случаях им управляли с выносного пульта, удаленного на значительное расстояние от здания, так велики были радиоактивные излучения от реактора.
Для Курчатова исследовательский реактор Ф-1 долгое время оставался любимым детищем, он проводил на нем бесконечные эксперименты в погоне за знаниями, которых всегда не хватало. На реакторе проходили подготовку научные работники и персонал промышленных реакторов.
Главным конструктором промышленного реактора был Николай Антонович Доллежаль. Его обязали выдать проект к августу 1946 года. Над проектом трудилось несколько конструкторских групп. Общее научное руководство осуществлял Курчатов. Доллежаль выбрал для реактора схему с вертикальным расположением топливных каналов, что давало ряд существенных преимуществ.
Летом 1946 года начали рыть котлован, а к осени заложили фундаменты под здание и оборудование атомного реактора. В целях экономии времени параллельно со строительством шло проектирование объектов и изготовление для них оборудования. К концу 1947 года здание реактора было уже готово, приступили к интенсивному монтажу оборудования. Сначала монтировали тяжеловесные конструкции корпуса реактора, в марте 1948 года приступили к графитовой кладке, она состояла из множества блоков. Через кладку проходили около 1000 алюминиевых труб - каналов, в которых размешались урановые блоки, заключенные в алюминиевые герметичные оболочки. Каналы реактора охлаждались водой.
Монтажные работы продолжались круглосуточно под руководством Курчатова, Ванникова, Доллежаля, директора установки Ф. Я. Овчинникова. Объект регулярно посещали Берия, Первухин, Завеня-гин и другие высшие руководители, они помогали выходить из многочисленных затруднений в организации работ, с поставками оборудования, материалов и рабочей силы. На объекте трудились десятки тысяч человек, труд был, в основном, ручной, транспорт - гужевой, а дела шли быстро. Всего было смонтировано только на реакторе около 5 тысяч тонн металлоконструкций, более 200 километров трубопроводов, множество насосов, теплообменников, запорной и регулирующей арматуры, всевозможных приборов, электрических кабелей и щитов.
В июне 1948 года началась загрузка реактора урановыми блоками, проводили последние наладочные работы. Вечером 7 июня Курчатов лично начал пуск реактора. На следующий день была достигнута мощность в 10 кВт. 19 июня реактор выведен на проектную мощность 100 Мвт. Обстановка при пуске и в начальный период эксплуатации реактора была чрезвычайно сложной и напряженной. Зная о том, что получение урана-235 задерживается ввиду неимоверной сложности производства, что единственный путь к бомбе лежит через атомный реактор, И. В. Сталин уделял ему большое внимание, участвуя в подборе технического персонала вплоть до начальников смен. (Ядерная индустрия России Стр. 324.)
Через 3-4 месяца непрерывной работы в реакторе накапливалось несколько килограммов плутония. Выгруженные из реактора отработанные урановые блоки имели такую высокую радиоактивность, что их приходилось выдерживать около месяца, прежде чем передать на радиохимический завод.
Плутониевый комбинат состоял из трех крупнейших предприятий: атомных реакторов, радиохимического завода, химико-металлургического завода. Комбинат выдавал в качестве конечного продукта плутониевые полусферы для боевых зарядов атомных бомб. Все три производства отличались высокой радиоактивностью оборудования и продуктов, которые они перерабатывали. Чтобы защитить людей от радиации, использовали бетон, чугун и другие материалы. Толщина бетонных стен, полов и перекрытий редко бывала менее половины метра, а вокруг атомного реактора доходила до 2-3 и более метров.
Многие технологические процессы управлялись дистанционно. Бывали случаи, когда ремонтный персонал в зоне повышенной радиации мог работать всего несколько минут.
Облученные урановые стержни растворяли, чтобы отделить плутоний от урана и примесей. Химическая обработка очень сложна, в ней применяли многие реагенты. Конечным продуктом завода были концентрированные, очищенные от примесей растворы плутония, они передавались на химико-металлургический завод.
Получение металлического плутония из раствора сопровождалось множеством химических процессов. Здесь, кроме высокой радиации, имелась не менее страшная угроза скопления продуктов плутония в массе превышающей критическую, что могло бы вызвать ядерную реакцию. Все оборудование, трубопроводы, хранилища рассчитывали так, чтобы ни при каких обстоятельствах не могла скопиться критическая масса. Плутоний подвергался очень высокой степени очистки от примесей. Содержание наиболее вредных из них ограничивалось цифрой с четырьмя нулями после запятой.
Первый слиток плутония весом в несколько граммов был получен в апреле 1949 года. Металлический плутоний имеет удельную массу 15,8, в два раза большую, чем железо. Поверхность плутония самопроизвольно принимает температуру на 5-10 градусов выше окружающей среды, но радиация не слишком опасна для людей при кратковременном обращении с ним.
Существует версия о том, что Сталину был продемонстрирован небольшой плутониевый шар, покрытый никелевой оболочкой. Сталин коснулся его рукой и ощутил теплоту.
- Он всегда теплый?
- Всегда, товарищ Сталин.
Такой приятный на ощупь плутоний! Для атомной бомбы из него надо изготовить две полусферы так, чтобы они совместно составляли полый шар.
В августе 1949 года впервые изготовлены две полусферы из плутония. Были опасения, что при их прессовании может произойти ядерная реакция. За выпуск плутониевого заряда отвечали Курчатов, Славский и Мазурков, они приняли все необходимые меры, чтобы реакции не произошло. В работах по извлечению полусфер из пресс-формы лично принимал участие Е. П. Славский. 5 августа полусферы прошли аттестацию и их отправили на предприятие по производству атомных бомб.
Очень сложной проблемой оказалась разработка и изготовление пористых перегородок, от их качества зависели как выход готовой продукции, так и расход электроэнергии на перекачку газа. Непросто было сконструировать и изготовить надежные и простые компрессоры для перекачки газа с высокой степенью герметичности, чтобы токсичный газовый продукт не попадал в производственные помещения.
Газодиффузионный завод начали строить в 1946 году. В начале строительства здесь также применялся ручной труд и конная тяга, лишь в 1948 году сюда прибыл первый экскаватор. Работы велись круглосуточно. Проект завода и его установок был чрезвычайно сложен. Главный корпус завода имел площадь более 100 тысяч квадратных метров. Во время наладки систем происходили многочисленные остановки. Поставщик компрессоров весьма оперативно производил реконструкцию и даже замену оборудования, эти работы находились под личным наблюдением Берии и Сталина. После реконструкции на заводе было установлено несколько тысяч диффузионных машин четырех модификаций.
Несмотря на все трудности дело продвигалось и в 1948 году получен уран-235 с обогащением 75%. Этого было недостаточно. Тогда приняли промежуточное решение. Уран-235 стали отправлять для дальнейшего обогащения электромагнитным методом, до 90 и более процентов.
В 1950 году газодиффузионный завод повысил обогащение до 90 % и вышел на проектную производительность, в 1951 году обогащение урана превысило 90 %.
Основой завода по электромагнитному разделению изотопов была огромная электромагнитная установка, снабженная специальными камерами из дефицитной латуни. Установку долго налаживали, а в 1949 году она выдала уран с обогащением более 90 %. В дальнейшем завод расширялся.
Таким образом, была решена проблема производства двух видов ядерных взрывчатых веществ: плутония и урана-235 в достаточных количествах для изготовления советского ядерного оружия.
В феврале 1948 года были установлены сроки испытания атомных бомб: первой - плутониевой - 1 марта 1949 года, второй - урановой - 1 декабря 1949 года. Условно бомбы обозначали РДС-1 и РДС-2, а в производственной практике нередко называли их "реактивный двигатель Сталина."
РДС-1 содержала плутониевую полую сферу из двух половин, окруженную обычным взрывчатым веществом. Бомба имела прочный корпус. При взрыве обычного заряда плутониевая сфера мгновенно сжималась, переходя в надкритическое состояние, происходил ядерный взрыв. РДС-2 бомба ствольного типа в принципе не отличалась от той, которую начертил в своем письме с фронта Георгий Флеров Курчатову в 1941 году. В прочном стволе одна из полусфер из урана-235 закреплена неподвижно, другая подвижная имеет за собою заряд обычного взрывчатого вещества, когда оно взорвется, полусферы мгновенно соединяются, образуя критическую массу, благодаря чему следует ядерный взрыв.
По ряду показателей РДС-1 оказалась лучшим вариантом, раз работку РДС-2 прекратили в 1948 году. Все усилия сосредоточили на РДС-1, но дело оказалось столь сложным, что потребовалось дополни тельно привлечь крупные научные силы, в том числе таких ученых как И. Е. Тамм, Я. Б. Зельдович, многие лаборатории и производства страны. Чтобы выбрать наилучшие варианты узлов и деталей изделия, * проводились многочисленные опыты на натурных образцах. Так, при Уточнении критической массы плутониевых полусфер Г. Флеров уста- новил, что их следует дополнительно окружить оболочкой из урана, что значительно повысит надежность срабатывания бомбы.
Очень сложных расчетов и экспериментов потребовала разработка взрывателей обычного взрывчатого вещества. Было много проб, которые выполняли разные группы ученых и специалистов, пока не разработали вполне совершенную, надежную конструкцию.
Ко времени поступления плутониевых полусфер корпус бомбы и все внутрикорпусные устройства были готовы, собраны и многократно проверены, оставались только те работы, которые выполнялись с участием плутониевых полусфер и последние исследования. Наконец и эти работы были успешно завершены. Перед испытанием РДС-1 Курчатов, Харитон и другие ученые были приглашены к Сталину и доложили о готовности изделия. Сталин разговаривал сначала с Курчатовым, потом с Харитоном, другими организаторами производства и учеными и был удовлетворен сообщениями. После этой беседы, бомба была проверена в последний раз, аттестована и отправлена на полигон.
Все лето 1949 года продолжалось это необыкновенное строительство, обреченное на уничтожение. Курчатов, Первухин, Берия, Завенягин посещали полигон очень часто, ученых, военных, руководителей интересовал не только сам взрыв, но, не в меньшей степени, разрушительный эффект, который он произведет. Были построены также наблюдательные пункты за взрывом, удаленные на 15 километров от эпицентра и командный пункт в 10 километрах, дополнительно защищенный земляным валом.
.
28 августа 1949 года к сборочной мастерской у основания стальной башни был доставлен боевой ядерный заряд. На следующий день заряд был смонтирован и бомба готова к испытанию Проводили последние проверки готовности систем управления взрывом, дозиметрических и иных многочисленных приборов и научного оборудования Георгий Флеров на верхушке башни проверял приборы контроля, Юлий Харитон опекал свое детище, каждому находилось дело в эти последние часы.Берия, опросив ученых и военных, убедившись, что действительно все готово, доложил об этом Сталину и получил согласие на испытание.
29 августа 1949 года в 6 часов 30 минут И. В. Курчатов отдал приказ о взрыве бомбы. Пульт управления взрывом был включен и стал работать в автоматическом режиме, до взрыва оставалось ровно 30 минут. Эти минуты были самыми напряженными, особенно для тех, кто отвечал за результаты испытания. Это их многолетний творческий труд, бессонные ночи, бесконечные командировки, неудачи и их преодоление, удивительные творческие находки на всем этом длинном пути должны решить оставшиеся секунды: "три", "два", "один", "ноль"...
Великолепная ни с чем не сравнимая молния осветила окрестности так ярко, что больно было смотреть. Следом возник огромный ослепительный шар. Ударная волна помчалась по поверхности земли, ломая и коверкая все на своем пути: танки и пушки, дома и мачты, впереди с огромной скоростью мчалась туча дыма, песка и пыли. Огненный шар, меняя окраску, стал подниматься вверх, увлекая за собой обломки только что разрушенного, клубы песка и пыли. Поднимаясь, шар остывал, терял яркость, становясь золотым, красным, на нем появились темные полосы, языки пламени бушевали между ними, а потом он угас в грибовидном облаке дыма и пыли, столб которого достиг высоты 6-8 километров. Атомный гриб относило ветром и он распался на ряд черных, рваных облаков...
Тогда взревели моторы танков, имевших дополнительную свинцовую защиту от радиации. Танки выехали из-за холма и двинулись к эпицентру. Задача было простая, сделать дозиметрические замеры через 10 минут после взрыва, взять образцы грунта, осмотреть состояние полигона по пути следования.
Не успели танки вернуться, как повстречали колонну легковых ничем не защищенных легковых автомашин, направлявшихся к эпицентру, во главе колонны ехал Курчатов, он хотел своими глазами увидеть все, что произошло на полигоне. А на полигоне было много необычного и страшного. Стальная башня под бомбой испарилась, а на месте ее фундамента образовалась воронка. Почва сплавилась и превратилась в стекловидную массу. Железнодорожный мост сорвало с опор, смяло и отбросило в сторону. Военная техника вблизи от эпицентра была изуродована, гражданские строения разрушены, возникли пожары, часть подопытных животных погибла, другие умирали...
Тех, кто был на командном пункте, взрывная волна достигла через 30 секунд. Она была весьма ощутимой - выбила окна в здании, оглушила несколько человек, но не опасно. Зарево и гул взрыва отмечался за 30-80 километров. Сначала, когда испытатели смотрели на невиданное зрелище, было полное молчание, потом начались поздравления, объятия, чувство восторга победы не покидало людей еще долго. После взрыва Берия подробно рассказал о результатах испытания Сталину. В тот же день, 29 августа, Сталин подписал постановление о награждении большой группы ученых, организаторов, руководителей предприятий, отличившихся в грандиозном государственном деле, вручившим Родине столь долгожданный ядерный щит. Звания Героев Социалистического Труда были удостоены: И. В. Курчатов, Г. Н. Флеров, Ю. Б.. Харитон, В. Г. Хлопин, Б. Л. Ванников, Е. П. Слав-ский, Н. А. Доллежаль И. К. Кикоин и другие. Берии была присуждена Сталинская премия. Многие получили иные награды.
Жизнь испытательного полигона не закончилась после взрыва. Ученые, конструкторы боевой техники и гражданских сооружений, биологи, медики, ветеринары изучали результаты атомной бомбардировки. Они искали ответы на вопросы: как наилучшим способом сохранить людей в случае атомного нападения, как улучшить образцы обычных вооружений, чтобы они не теряли боеспособности, как лечить животных, а главное людей от лучевой болезни. В дальнейшем, результаты исследований изложили в виде рекомендаций проектным, конструкторским, медицинским учреждениям для практического применения.
В 1949 году Лабораторию N 2 Курчатова переименовали в Лабораторию измерительных приборов А. Н. СССР - ЛИПАН. В ней продолжались работы по прежней тематике.
Однако, уже в 1948 году в США была создана служба раннего обнаружения ядерных взрывов. В августе 1949 года самолеты взяли пробы воздуха над территорией США на большой высоте. Анализы показали наличие в пробах воздуха "осколков" ядер плутония, свидетельствующих о ядерном взрыве в атмосфере. Была создана представительная комиссия с участием Роберта Оппенгеймера. Эта комиссия подтвердила факт ядерного взрыва в СССР, но не сделала вывода о том, каким по счету был обнаруженный взрыв.
23 сентября после длительных раздумий президент Трумен сделал официальное заявление: "У нас есть доказательство, что недавно в СССР произведен атомный взрыв." В Комиссии Конгресса по атомной энергии президент Трумен высказал свою историческую мысль: "ЧТО ЖЕ НАМ ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ?"
То, что американцы сумели обнаружить наш первый взрыв, вызвало и в Советских правящих кругах определенную тревогу, там прекрасно понимали, что США в порыве отчаяния могут совершить непредсказуемые ответные действия вплоть до ядерного нападения на нашу страну, планы которого они давно разрабатывали. Так, в 1948 году был утвержден план "Полумесяц", согласно которому предусматривалась атомная бомбардировка 70 советских городов. Но американцы воздержались от этой меры. Почему?
Президент Трумен, его военные и научные советники были полностью лишены информации об освоении атомной энергии в Советском Союзе. Достоверно им было известно лишь следующее:
- Обнаружен взрыв советского ядерного устройства.
- Известно заявление В. М. Молотова, сделанное им в 1947 году о том, что для СССР секрета атомной бомбы не существует.
- Взрыв атомной бомбы в СССР намного опередил самые ближайшие прогнозы американских экспертов.
Для того, чтобы принять решение о ядерном нападении надо было знать самое главное: обладает ли СССР арсеналом атомного оружия, а если обладает, то каким. Но этого они не знали.
- Они не знали, каким по счету был обнаруженный ими взрыв. Он мог быть и первым, и пятым, никто на этот вопрос ничего определенного сказать не мог.
- Не знали о том, когда началось производство атомных бомб в СССР.
- Не знали производственных возможностей советской атомной индустрии.
25 сентября был дан ответ на заявление Трумена о советском ядерном испытании:
"ТАСС уполномочен заявить следующее. В Советском Союзе, как известно, ведется строительство гидроэлектростанций, шахт, каналов, дорог, которые вызывают необходимость больших взрывных работ с применением новейших технологических средств. Поскольку эти взрывные работы происходили и происходят довольно часто в разных районах страны, то возможно, что они могли привлечь к себе внимание за пределами Советского Союза. Что касается производства атомной энергии, то ТАСС считает необходимым напомнить о том, что еще 6 ноября 1947 года министр иностранных дел В. М. Молотов сделал заявление относительно секрета атомной бомбы, сказав, что "этого секрета давно не существует." Такое заявление означало, что Советский Союз уже открыл секрет атомного оружия, и он имеет в своем распоряжении это оружие. Научные круги Соединенных Штатов Америки приняли это заявление В. М. Молотова как блеф, считая, что русские смогут овладеть атомным оружием не ранее 1952 года. Однако они ошиблись, так как Советский Союз овладел секретом атомного оружия еще в 1947 году..." На основе анализа имевшихся данных и заявления ТАСС американцы могли сделать наиболее осмотрительный вывод: вполне возможно, что СССР провел не первое испытание атомного оружия, он может иметь определенный, неизвестный по численности, но, вероятно, небольшой запас ядерных бомб. Учтя это обстоятельство, американцы признали невозможным ядерную атаку на СССР, ибо она могла превратиться в ядерную войну с непредсказуемыми последствиями. Тогда было выработано иное решение. 19 октября 1949 года президент Трумен одобрил программу расширенного производства ядерных вооружений. Если в 1948 году США имели 56 атомных бомб, то в 1950 -около 300, в дальнейшем наращивание ядерных вооружений продолжалось во все возрастающих масштабах, в 1953 году имелось уже более 1000 атомных бомб и столько же самолетов-носителей, расположенных, в основном, на базах вдоль границ Советского Союза. Не удовлетворившись развернутой гонкой атомных вооружений обычного типа, Трумен утвердил в сентябре 1949 года решение о срочной разработке водородной бомбы.
18 октября того же года была сброшена с самолета ТУ-4 ( командовал экипажем самолета подполковник К. И. Уржунцев) над Семипалатинским полигоном композитная уран-плутониевая бомба РДС-3. Ее тротиловый эквивалент также составил 40 000 тонн. Успех был полный. Эти достижения снова были отмечены высокими правительственными наградами. Курчатов получил в этот раз вторую Звезду Героя Социалистического Труда.
Но жизнь не стояла на месте. Американцы вновь показали свои немалые возможности. 1 ноября 1952 года на атолле Эниветок в Тихом океане они взорвали термоядерное устройство, которое не было бомбой, а очень сложной и громоздкой стационарной установкой массой около 60 тонн. Это устройство предназначалось для экспериментальной проверки возможности осуществления термоядерной реакции, которая заключается в том, что энергия взрыва выделяется при слиянии (синтезе) легких ядер изотопов водорода - дейтерия или трития. Для синтеза легких ядер требуется температура в несколько десятков миллионов градусов. Источником такой высокой температуры может служить взрыв обычного уранового или плутониевого заряда. Взрывной эквивалент водородной бомбы в принципе не ограничен и зависит от количества дейтерия, трития или их соединений, участвующих в реакции.
Американское устройство, названное "Майк", состояло из уранового заряда, окруженного жидким дейтерием, который удавалось сохранить только при очень низкой температуре - минус 250 градусов, для чего в составе установки находился мощный холодильный агрегат. Творцом этого чудовища и вдохновителем всей последующей американской программы водородного оружия был венгерский физик Эдвард Теллер. Взрыв "Майка" оценивался в 10 миллионов тонн тротила, почти в 800 раз больше мощности бомбы, сброшенной на Хиросиму.
Работы по созданию водородной бомбы в Советском Союзе велись с 1948 года, когда вышло постановление о разработке разных типов атомных бомб, в том числе, с использованием дейтерия и трития. Эти исследования начал со своим коллективом физик Яков Борисович Зельдович. В том же году расчеты по реакции синтеза были окончены и переданы Курчатову. Ознакомившись с ними, Курчатов направил расчеты для проверки и продолжения работ физику Игорю Евгеньевичу Тамму. Игорь Евгеньевич организовал в своем отделе группу из молодых физиков, в которую вошел Андрей Сахаров. В сентябре 1948 года 27-летний Сахаров предложил вариант водородной бомбы, в котором используется как реакция деления урана-235, так и синтез легких ядер. Вместо газообразных изотопов трития и дейтерия был использован изотоп литий-6 в твердом состоянии. При взрыве обычного ядерного заряда литий-6 облучался чрезвычайно мощным потоком нейтронов, в результате ядерной реакции образовывался тритий, что приводило к термоядерному взрыву. Свою конструкцию Сахаров назвал "слойка", так как в бомбе чередовались слои различных ядерных взрывчатых веществ.
В 1950 году группы Зельдовича и Тамма образовали два направления в этом чрезвычайно трудном деле. Курчатов был этим удовлетворен. Впереди пошла "слойка" Сахарова, которую удалось за сравнительно короткое время снабдить всеми необходимыми экзотическими материалами, над которыми ломали головы многие ученые и производственники. Но все сложности остались позади.
Летом 1953 года шли срочные приготовления Семипалатинского полигона к новым испытаниям. Заложили новый участок метро, построили 30-метровую башню для бомбы, перенесли наблюдательные пункты за 20-30 километров от эпицентра взрыва, эвакуировали несколько населенных пунктов. На полигоне разместили 16 самолетов, 7 танков, 17 орудий и минометов, около 1000 животных. Всеми этими работами командовал Берия, Курчатов готовил испытания бомбы.
12 августа 1953 года была взорвана первая в мире советская термоядерная бомба "слойка" со взрывным эквивалентом в 400 кило-тонн, в 20 раз мощнее, чем РДС-1, при тех же, примерно, размерах корпуса. В США определили тротиловый эквивалент взрыва в 500 килотонн и назвали этот взрыв Джо-4 по имени Сталина (Джо по-американски означает Иосиф.)
В октябре 1953 года А. Д. Сахаров в возрасте 32 лет был избран членом Академии наук СССР. После взрыва "слойки", званиями Героев Социалистического Труда были удостоены: А. Д. Сахаров, Л. Д. Ландау, И. Е. Тамм, А. П. Александров, А. И. Алиханов, А. Ф. Иоффе. Многие ученые и производственники получили иные награды.
В ноябре 1955 года была взорвана советская водородная бомба с тротиловым эквивалентом в 1600 килотонн, вчетверо мощнее "слойки". При необходимости ее мощность могла удваиваться.
В борьбе за водородную бомбу наша страна, наши ученые, руководители, рабочие, военные добились первенства. Нелегка была по- беда, она далась многолетним упорным трудом, она стала плодом Сталинской политики - идти широким фронтом, не жалеть сил и средств для создания самого грозного, самого наукоемкого оружия для сдерживания любого агрессора.
На вершину славы поднялся Игорь Васильевич Курчатов. Его жизнь была насыщена событиями огромной государственной важности. На нем лежал неимоверно тяжкий груз ответственности перед народом, перед Родиной за разработку советского ядерного оружия. Эту его ответственность нельзя равнять с той, которую несли американские руководители Гровс и Оппенгеймер. При неудаче американской программы США теряли большую кучу долларов, зато весь мир был бы избавлен от постоянной атомной угрозы Для человечества неудача США была бы благом и это прекрасно понимали европейские и американские ученые, работая над созданием и совершенствованием атомного оружия.
Курчатов со своими сподвижниками создавали оружие сдерживания американских бесчеловечных устремлений. В случае нашей неудачи Советский Союз оказался бы беззащитным перед лицом агрессора. Ответственность Курчатова за безопасность своего народа и государства не имела аналогов в истории.
На большом и трудном пути Курчатову не раз встречались яркие и чрезвычайно опасные ситуации. Когда он пускал первый реактор Ф-1, то волновался за результаты огромного труда многих производственных коллективов, за истраченные средства и время, за здоровье и жизнь присутствующих сотрудников. Это была стрессовая ситуация, за которую расплачиваются здоровьем. Первый реактор имел мощность всего 100 ватт. Каково же ему было при пуске реактора в 100 тысяч киловатт, в миллион раз мощнее первого? Что он чувствовал тогда, перед самым пуском? Представить это невозможно. Ну, а команда на взрыв первой атомной бомбы! Не легче ему было и при втором, и третьем испытаниях...
Но есть в ряду героических поступков Курчатова совершенно выходящее за пределы обычных человеческих возможностей деяние, совершенное им впервые в мире. Он дал команду на посадку самолета с термоядерной бомбой на борту. Другого выхода в той ситуации не было и он взял на себя ответственность, зная, что в случае взрыва последствия для окружающей аэродром населенной местности будут ужасными. В крайне сжатое время он обдумал множество ситуаций, вплоть до аварии самолета при посадке, и дал такую команду на основе глубочайшего знания "изделия". Все обошлось благополучно и Курчатов встретил приземлившийся экипаж у посадочной полосы. А чего это ему стоило? Больше всего в характере Курчатова поражает трудолюбие и смелость доходящая до отваги.
Курчатов объединил усилия ученых, инженеров, рабочих, военных и они сделали ядерный щит своими усилиями. Недаром наименование первой бомбы РДС-1 расшифровывалось в рабочей обстановке либо как "Реактивный двигатель Сталина", либо - "Россия делает сама."
Курчатов постоянно уделял внимание развитию научных работ по управляемому термоядерному синтезу, сулящему неисчерпаемые ресурсы энергии для мирных целей. Еще в конце сороковых годов на берегу Волги у Иваньковской гидроэлектростанции (теперешний город Дубна) был развернут филиал Лаборатории N 2. В 1949 году там заработал крупный ускоритель протонов - циклотрон, началось строительство первого мощного синхрофазотрона. В мае 1951 года Сталин подписал постановление Совмина СССР о развертывании, как приоритетного направления в науке, работ по управляемому термоядерному синтезу. В 1953 году обоснована возможность создания установок типа токамак, а в 1954 году на них начаты экспериментальные работы.
В апреле 1956 года в Харуэлле (Англия) Курчатов, с разрешения Правительства, ознакомил своих зарубежных коллег с выдающимися достижениями советских ученых в области управляемого термоядерного синтеза и призвал их к сотрудничеству в этом трудном, чрезвычайно сложном деле. В одном из своих выступлений на съезде КПСС Курчатов заявил: "Я счастлив, что родился в России и посвятил свою жизнь атомной науке Страны Советов..." Таким он вошел в историю.
Его именем названы: Институт атомной энергии, Белоярская атомная станция, город атомщиков Курской АЭС, есть его имя и на карте обратной стороне Луны. Он награжден тремя Звездами Героя Социалистического труда, пятью орденами Ленина и другими наградами.
Он был советским человеком в самом лучшем понимании этих прекрасных слов.
Игорь Васильевич умер в 1960 году 57 лет. Его захоронили в Кремлевской стене, где покоится прах многих лучших людей Планеты.